Кукольник - Страница 109

К оглавлению

109

Лючано Борготта по прозвищу Тарталья был искренне рад за отставного гард-легата Гая Октавиана Тумидуса, кавалера ордена Цепи и малого триумфатора. И, несясь по коридорам, не пытался выяснить, откуда растут корни этой радости.

Из выжженного «клейма»?

Из варварского городка, где трое спасали друг друга?

Из стадного желания победы вожаку?

— Медикус-контролеру Лукуллу! Немедленно прибыть в гостевую каюту Тита Эмилия Сальвия!

Выдержав паузу, легат добавил с нескрываемым удовольствием:

— Тит Эмилий Сальвий нуждается в ваших профессиональных услугах!

«Этого, конечно, можно было и не объявлять на всю галеру, — подумал Лючано, замечая, что ноги принесли его к дверям навигаторской рубки. — Обошелся бы коммуникатором… Слаб человек, слаб и тщеславен!…»

У входа в рубку топтались трое рабов из «квартета» резервного энергообеспечения, ожидая, пока навигаторы их впустят.

Контрапункт
ЛЮЧАНО БОРГОТТА ПО ПРОЗВИЩУ ТАРТАЛЬЯ
(сегодня)

Если бы я был героем-любовником, я бы портил девок косяками.

Если бы я был героем-резонером, я бы всех научил, как жить.

Если бы я был героем-неврастеником, я бы заламывал руки.

Если бы я был бытовым, иначе рубашечным героем, я бы ругался при дамах.

Если бы я был характерным героем, я бы носил бакенбарды.

Ах, если бы я хоть чуточку был героем!…


— …эх, если б и облако с ходу проскочить! Через РПТ, в гипере…

— Ага, помечтай! Знаешь, как эта зараза называется? Могила «Антекурсора»!

«„Антекурсор“ — машинально перевел Лючано с помпилианского, — означает „Пионер“. Хорошенькое дело: могила…»

Сознание, размазанное РПТ-маневром по Вселенной, медленно собиралось в одну точку. Но точка сбора находилась отчего-то вне его головы. Перед глазами мельтешили цветные сполохи звезд, в ладони толкались рукоятки «весел». Во рту пересохло, воняло едким потом и еще — озоном. В ушах долдонили знакомые голоса навигаторов: ворчуна и энтузиаста. Татуировка Папы Лусэро молчала, а способность мыслить здраво, как собака, оборвавшая привязь, болталась по рубке туда-сюда, не торопясь вернуться на место, в черепную коробку.

«Смахивает на выход Лоа из тела», — сказал маэстро Карл.

«Лишь отчасти», — не согласился Гишер.

Маэстро не стал спорить.

— Это который «Антекурсор»? Тот самый?! Он что, здесь и гробанулся?!

В горле несуеверного толстяка-навигатора булькнуло.

— Тютелька в тютельку. — Ворчун, напротив, бодрился. Чувствовалось, что бодрость дается ему большой кровью. — Зря наши облако «могилой» назвали. Если б корабль тут остался — тогда другое дело. А так… До сих пор по всей Галактике вывертней находят.

— Вывертней?

— Ну да… Тела, наизнанку вывернутые. Кое-кто, говорят, в скафандре был. Представляешь красоту: снаружи кишки-потроха заледенели, а внутри — скафандр! Умники вроде тебя… хотели в гипере проскочить…

— Ты меня не пугай, я пуганый!

— Пугать его, обормота… «Кубло» местное видал? В облаке флуктуации — что крыс на чуланском зерновозе. Гиперспатиум до дыр изъели: сунься — костей н соберешь. Да и в обычном континууме такое творится…

— Навидался, когда сюда шли. На верхнем субсвете думал, ан нет… Вихревик прохлопаешь или нейтрал-магнитку — пернуть не успеешь: все, приехали.

— Именно. Сюда крались, обратно на брюхе ползти будем. Чем выше скорость, тем острее фаги корабль чуют. На досвете они кого хошь догонят. Проход узкий, край плывет…

— Боишься, Анк?

— Боюсь. Потому и жив до сих пор. Один дурак ничего не боится. Ладно, глянь на сканер. А я координаты и курс заново возьму…

Лючано судорожно сглотнул. Понятно, отчего корабли Лиги не добрались до варварской планеты — цели визита корсаров. Он скосил глаз на «внешники». Рядом обнаружился только один звездолет сопровождения. Остальные куда-то подевались. Разделили добычу и решили пробираться через облако врозь? С одной стороны, эскадрой отбиваться легче. А с другой — чем больше кораблей, тем выше шанс взбудоражить фагов.

— Объявляется пятиминутная готовность! — Из голоса Тумидуса исчез набатный постдуэльный звон, сменившись ровным, будничным тоном. — Провести сканирование прохода на четыре градуса по окружности. Согласовать коррекцию курса. Подтвердить готовность бортовых систем вооружения. На входе в облако вывести скорость на 0,63 световой. Отсчет пошел.

— Как на учениях командует, — буркнул толстяк, манипулируя разноцветными жгутами внутри сферы управления.

Жгуты пульсировали и дрожали.

— Всадник свое дело знает.

— Знает он… Лучше б премиальных подкинул.

— С каких шишей? «Ботвы» недобрали, трое наших до сих пор в лазарете валяются…

— Не трави душу, зануда! Что там у тебя?

— Норма. Что на сканере?

— Возмущения в пределах второго уровня. Хрень мелкая на периферии мельтешит, настройку сбивает…

— Хрень не в счет.

— Угу. Главное, чтоб крупняки не почуяли…

— Не каркай!

Толстяк внял и заткнулся.

— Три… два… один… ноль.

Легкий толчок старта — и газопылевая «Могила „Пионера“», опалесцируя, поползла навстречу «Этне». Сначала не спеша, а потом все быстрее. Рядом как привязанный маячил силуэт корабля-спутника.

Вхождение в рабский «вирт» случилось мгновенно, но, вопреки обычаю, вышло неполным. Лючано словно раздвоился. Нет, даже растроился. Один из чудной троицы замер в ожидании у огромного рулевого весла, на баке галеры, которая вползала в туманный, извилистый, как путь червя, фьорд. Этот Лючано был готов в любой миг прийти на помощь кормчему. Второй Лючано прикипел ладонями к ортопласту энергоприемных рукояток в навигаторской рубке. На плече его зудела татуировка Папы Лусэро, словно огонек контрольного индикатора на приборной панели.

109